Назар Ретов: «Борьба с терроризмом в Екатеринодаре и на Кубани в начале ХХ века (часть 3-я)»
ЧАСТЬ III.
ФИНИТА ЛЯ КОМЕДИЯ (1909 – 1917 годы)
Итак, к ноябрю 1908 г. руководитель Екатеринодарского охранного пункта полковник Ф.А. Засыпкин в полной мере «зачистил» столицу Кубанской области от разного рода террористическо-революционных организаций и групп. Его начальство в Кавказском Наместничестве посчитало миссию выполненной и отозвало его назад, назначив 25 ноября 1908 г. на должность Тифлисского полицмейстера (по современным аналогиям – начальник ГУВД г. Тбилиси или шеф полиции Тбилиси, как угодно). В 1912 г. ему был присвоен чин генерал-майора, а перед началом Великой войны, 19 августа 1914 г., он был переведен на должность начальника Сухумского округа (сейчас, практически, Президент Абхазии). 20 августа 1916 г. Ф.А. Засыпкин убыл в отставку. Дальше его следы теряются… Личность нашего героя была настолько неординарной, а след, оставленный им в истории Екатеринодара настолько существенным, что, полагаю, мы еще вернемся к его жизнеописанию в дальнейшем. Он как опытный гроссмейстер передвигал по шахматной доске противостояния террору фигуры и пешки, иногда, буквально «на флажке», вырывая победу у противника за счет хитроумно завязанных, подчас весьма рискованных ходов. Его ненавидели начальник Кубанского областного жандармского управления М.И. Воронин и полицмейстер Екатеринодара Д.С. Захаров, завидуя его удаче (читай – профессиональному мастерству) и строя козни, которые он всегда преодолевал без проблем, его боготворил наказной атаман М.П. Бабыч, обязанный ему не раз своей жизнью (не для красного словца будет сказано). А в чем его только не обвиняли, так сказать, «коллеги по работе»: использование агентуры в своих низменных целях, растрата денежных средств из агентурного фонда на проституток, грубое и злостное нарушение указаний Департамента полиции и т.д., и т.п. Комиссии по проверке подобного рода кляуз систематически «нарезали» по маршруту Тифлис – Екатеринодар – Тифлис. Вдобавок ко всему, возвращаясь в Тифлис осенью 1908 г., Ф.А. Засыпкин «по забывчивости» прихватил с собой всю свою секретную агентуру, а заодно и их совсекретные дела. В Госархиве Краснодарского края не осталось даже какой-либо завалящей фотокарточки нашего героя, а вот автографов – хоть отбавляй, море составленных его рукой различных документов. Короче – фигура шефа Екатеринодарской «охранки» стОит того, чтобы более детально поговорить о ней…
И еще одно необходимое пояснение. С момента образования в 1860 г. Кубанская область и, соответственно, Кубанское казачье войско в административной и военной сферах подчинялась Наместнику Его Императорского Величества на Кавказе, чья штаб-квартира дислоцировалась в Тифлисе. На момент описываемых событий Наместничеством правил блестящий политик, по мнению автора, граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков – одна из выразительнейших персон отечественной истории, друг Александра III, стоявший у истоков образования института госохраны первых лиц государства (некоторые приемы и методы, ставшие традиционными, и поныне используются Федеральной службой охраны России). С Николаем II, которому он, грубо говоря, утирал сопли по молодости и нянчил, будучи министром Императорского Двора у его отца, отношения не сложились – и в силу разницы в возрасте, и разнополярности менталитета, и во взглядах на политическое устройство Кавказа. Ники и «сплавил» его на Кавказ. Так вот, назначенный в 1905 г. (апогей террора!) Наместником на Кавказе, Воронцов-Дашков оставался на этом посту вплоть до 1915 г. (в возрасте 78 лет!). При нем Кавказ никогда не был «горячей точкой» и в этом его заслуга.
Вернемся, однако, в Екатеринодар. В начале 1909 г. «заведывающий Екатеринодарским Охранным Пунктом» подполковник К.М. Шебеко, принявший в ноябре 1908 г. пункт от Ф.А. Засыпкина, и одновременно «исправляющий должность» начальника жандармского управления Кубани с 16 июля 1908 г., начинает формирование штата новой агентуры и привлекает к агентурной деятельности А.А. Т-ко («Василевский»), который был удачно внедрен в эсеровскую организацию и получал «вознаграждение 30 рублей в месяц». В июньском 1909 г. донесении К.М. Шебеко директору Департамента полиции указывалась агентурная расстановка по партиям. В число секретных агентов входили уже упомянутый «Василевский» (он же «Летучий»), «Грузин» – внедренный в группу «анархистов-коммунистов» и получавший «содержание от 15 до 20 рублей в зависимости от работы», «Почтарь» – занимавшийся перлюстрацией писем, получавший ежемесячно 30 руб., «Новый» – по социал-демократической партии (30 руб. в месяц).
С назначением 30 июля 1909 г. полковника А.Н. Тихобразова (уроженца С.-Петербурга) на пост на¬чальника жандармского управления Кубани несколько преобразилась деятельность органов политического розыска Кубани. Правильная расстановка агентуры и своевре¬менная реализация оперативной информации привели к тому, что оппозиционные группы были разобщены и в их деятельности наметился существенный спад. Например, по Кубанской области деятельность групп РСДРП освещали: на хуторе Тихорецком агент «Калмык» (ежемесячно получал жалованье в размере 30 руб.), в селении Армавир – «Ростовский» (35 руб.), на хуторе Романовском – «Воинов» (30 руб.), на Майкопских нефтяных промыслах – «Козлов» (25 руб.), в г. Ейске – «Азовский». Партию «Дашнакцутюн» «освещали» в Армавире «Давыдов» (30 руб.) и «Измаил» (35 руб.). В среду эсеров в станице Абинской был внедрен агент «Карпов» (25 руб.), а к анархистам в Ейске – «Боевой» (30 руб.).
Что касается Черноморской губернии, то конфиденциальное сотрудничество с Новороссийским жандармским пунктом осуществляли: по организациям РСДРП – «Гарбуз», «Цаплин» и «Литвинов» (он же «Доброволец»); по группе анархистов-коммунистов – «Годунов», «Шевченко» и «Никифоров»; по партии эсеров – «Николаев», «Зиньковский» и «Морской»; по партии «Дашнакцутюн» – «Карапетов»; для сбора различных сведений и справок были предназначены вспомогательные агенты «Кузьмин» и «Мефодьевский». Добавим, что в ряде случаев «штучники», т.е. лица представлявшие разовую оперативно значимую информацию, впоследствии становились платными агентами с ежемесячным жалованьем. Так, например, в Армавире по деятельности партии «Дашнакцутюн» несколько месяцев давал сведения «штучник» «Дуб», получая по 5 руб. за информацию. По-видимому, она была достаточно важной, т.к. с 10 марта 1911 г. он стал платным агентом Армавирского пункта Кубанского жандармского управления. Приходилось учитывать и специфику геополитического положения Кубани, которую населяло множество горских народов. В этой связи, с 22 апреля 1911 г. с Управлением стал сотрудничать агент «Аульный» с жалованьем 40 руб. ежемесячно, а с 16 мая того же года – «Фагель» (25 руб.), которые давали информацию «по панисламизму».
Агентурное проникновение в революционно-террористическую среду привело к тому, что 15 января 1910 г. полковник А.Н. Тихобразов докладывал атаману М.П. Бабычу, что «в отношении организации РСДРП, партии С.-Р. и партии „Дашнакцутюн” по данным агентурного материала не получалось сведений, указывающих на проявление ими активной работы». Вместе с тем, был арестован организатор Хостинской группы РСДРП Л.А. Яичников, «который проживал в г. Екатеринодаре под чужим именем Л.А. Гаркуши и как указала агентура, делал попытки к созданию среди рабочих кооператива». Что касается партии анархистов-коммунистов, как отмечалось в донесении, «то действия таковой по сведениям агентуры не имели постоянного или определенного характера, а производились лишь каждый раз особыми отдельными группами приезжих грузин», причем благодаря агентурной информации были предотвращены ограбления конторы на станции Крымской, «денежной почты» на станции Расшеватка, клуба и почтово-телеграфного отделения на хуторе Романовский, почтового поезда из Ростова-на-Дону и сотрудника «Внешней торговли банка» в станице Кореновской. С данными А.Н. Тихобразова перекликается и содержание листовки кубанских социал-демократов, в которой констатируется, что «единственно классово стойкими и до конца выдержанными остались большевики. Но их было мало. Лучшие силы были в каторге и ссылке, организация была разгромлена».
Кадровый рост агентуры продолжился после того, как А.Н. Тихобразов назначил прикомандированного к Управлению ротмистра А.Н. Фон-Гоерца руководить розыском и секретной агентурой. С сентября 1909 г. у него на связи состояли пять агентов: деятельность социал-демократических групп освещали «Комаров» (жалованье 60 руб. в месяц) и «Морской» (25 руб.); деятельность анархистов-коммунистов – «Полезный» и «Духанщик» (по 30 руб. каждый и «особо, в случае поездки»). Агент «Случайный» освещал «сношения арестантов местной тюрьмы с внешним миром через надзирателей» (сто лет прошло, а ничего в этом мире не меняется!), получая от 3 до 5 рублей. С 15 октября штат агентуры пополнился дамой – «Васильевой», работавшей по организации эсеров (30 руб.), а с 15 ноября – «Андреевым», освещавший организацию социал-демократов (50 руб. в месяц). Таким образом, накануне Великой войны агентурой жандармского Управления контролировались все более-менее значимые партийные организации и группы, причем, в этот период абсолютно отсутствуют какие-либо сведения о терактах на территории Кубанской области и Черноморской губернии, а тем более – в Екатеринодаре. Это свидетельство того, что Управление отслеживало ситуацию достаточно эффективно и последовательно.
В годы Великой войны, особенно в начальный ее период, среди партий различных направлений наибольшее число сторонников на Кубани и в Черноморье имели эсеры, кадеты и социал-демократы. Последние, представленные в регионе несколькими большевистскими и меньшевистскими группами, оставались малочисленными, т.к. меры, предпринимаемые жандармами и полицией, не давали возможность создать крупную революционную организацию. Так, например, только в 1916 г. было арестовано три состава Екатеринодарского комитета большевиков.
В этот период причинами, сдерживавшими формирование массового революционного движения на Кубани, являлись, в первую очередь, специфика психологии и менталитета местного населения, в особенности казачества, с его устойчивыми традициями служения российскому престолу, воинской присяге, а также незначительность прослойки местных кадровых рабочих. Пропагандистами марксистских идей и наиболее активными участниками революционно-террористических групп во время войны становились, как правило, лица, прибывавшие с этими целями на Северный Кавказ из других губерний России. С началом войны в регионе начался спад рабочего движения, продолжавшийся до середины 1915 г. Почти полностью прекратились забастовки. Причины этого крылись не только во введении военного положения в Кубанской области и Черноморской губернии и уходе рабочих на фронт, но и в изменениях в настроении оставшейся части пролетариата, поддержавшей в своей массе патриотические лозунги в первые месяцы войны. В августе–декабре 1914 г. на Кубани прошли всего две, а в Черноморье одна забастовка.
В условиях нарастающего осенью и зимой 1916 г. общенационального кризиса в России, действия местных властей не могли существенным образом повлиять на ситуацию в Кубанской области и Черноморской губернии. Наступивший 1917 г. население Кубани и Черноморья встречало в обстановке усталости от невзгод, войны, тревоги и нарастающих противоречий и недовольства. Война подобно мощному катализатору ускорила все деструктивные процессы в обществе и экономике. Бесконечные мобилизации обескровили хозяйство нашего региона, из которого к осени 1917 г. было призвано около 160 тыс. человек. Только Кубанское казачье войско выставило в действующую армию почти 90 тыс. казаков. Значительно сократились посевные площади, валовый сбор зерна и поголовье скота. В результате промышленность и сельское хозяйство оказались в кризисном состоянии, близком к экономической разрухе. Стремительно падал уровень жизни населения. К 1917 г. прожиточный минимум на Кубани в сравнении с 1913 г. возрос в 5 раз, а покупательная способность рубля упала в 3 раза.
Телеграфное сообщение о вооруженном восстании и государственном перевороте, происшедшем в Петрограде, пришло в Екатеринодар 1 марта 1917 г. (по другим источникам – 28 февраля), но телеграмма была задержана начальником области М.П. Бабычем. Как в 1990 г. писал кубанский историк Ф.П. Зырянов, почтовый служащий П.В. Асаульченко, член большевистской партии с 1913 г., сообщил о падении самодержавия большевикам Екатеринодара, собравшимся в воскресной школе (ныне – средняя школа № 2). На этом собрании был избран Временный революционный комитет, которому было поручено разоружить «жандармское и охранное отделения, полицию, а также провести выборы в Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов». Объясняя, каким образом телеграфисту П.В. Асаульченко стало известно о событиях в Петрограде, еще один наш земляк, А. Гелдыш, писал в 1970-е годы, что тот «добился доступа к секретной корреспонденции, а затем получил право расшифровывать телеграммы жандармского управления. Все сведения поступали от него в подпольный центр своевременно, регулярно». Глупость, конечно, несусветная, но такая беспардонная фальсификация истории была присуща некоторым советским авторам псевдопатриотического толка в угоду существовавшей идеологии. Более того, А. Гелдыш не объясняет, каким образом большевик П.В. Асаульченко вдруг «добился доступа к секретной корреспонденции», а, тем более, «получил право расшифровывать телеграммы жандармского управления». На самом деле, в своих циркулярах Департамент полиции неоднократно указывал на строжайшее соблюдение режима секретности: вся служебная документация находилась либо у начальника жандармского управления, либо у начальника охранного пункта, которые ЛИЧНО занимались шифровкой и дешифровкой телеграмм, используя цифровое кодирование, и других секретных и совершенно секретных документов, о чем свидетельствуют архивные материалы. Так что П.В. Асаульченко ну никак не тянет на лавры Штирлица. Чтобы окончательно поставить точку в этом деле, приведем слова двух непосредственных свидетелей события. Так, большевик И. Руденко вспоминал, что «вечером 28-го февраля, когда в воскресной школе шло собрание, часов в 10–11 вечера прибежал с телеграфа тов. Асаульченко и сообщил, что в Петрограде совершился переворот, о чем сейчас передано по телеграфу из Москвы. Сам начальник области принимал телеграмму об отречении Николая II от престола. Это известие было принято с громадным воодушевлением. Тут же был организован временный комитет для разоружения жандармского отделения, полиции…». Сам же П.В. Асаульченко, несколько путая даты и события, вспоминал: «…Телеграмма о перевороте на телеграфе была получена 29 февраля (? – авт.) 1917 года. Начальник почтово-телеграфной конторы хотел задержать ее, но я на телеграфе и почте имел большую сеть наших информаторов, которые 30-го (?? – авт.) доставили мне копию этой телеграммы. Я сейчас же эту телеграмму вручил Мише Власову (член Екатеринодарского Совета рабочих депутатов. – авт.). Созвано было собрание членов партии для обсуждения этого события и принятия мер». Все эти «мемуары» старых большевиков сильно смахивают на воспоминания их соратников, которые «лично видели товарища Ленина», поэтому надо относиться к ним весьма критически, но как бы то ни было, версия А. Гелдыша ими же и опровергается. Лично мне очень понравилась эта строка: «…я на телеграфе и почте имел большую сеть наших информаторов». Прямо филиал ЦРУ какой-то под носом у жандармов. Небольшая справка. Общеизвестно, что испокон веков существует корпоративно-этическая традиция в правоохранительных органах и спецслужбах: противник полностью не может быть ликвидирован, ибо о каких успехах ежемесячно будем докладывать высокому начальству? Банально говоря, всегда оставляется часть оппозиции или преступных формирований, осуществляющих свою деятельность под бдительным контролем и надзором «Большого Брата». Надо повысить процент раскрываемости – нате, пожалуйста! Мало? Нате еще! Так было, есть и будет! Другое дело, что волею судеб у руля этого процесса порой оказывается идиЁт. Ну, здесь, как говорится, ничего не попишешь. Будем исправлять допущенные ошибки! Кстати, очень рискованная миссия, можно заиграться.
Значит, грянула в России Февральская, как принято называть, революция. 4 марта состоялось первое собрание Совета рабочих депутатов Екатеринодара, председателем которого был избран Д.Ф. Сверчков. Большевики предлагали превратить Совет в городской орган власти и создать рабочую милицию (Многое не понимаю в политике нашего руководства, но реформу и переименование милиции в полицию поддерживаю как исторически назревшую необходимость!). В этот период в Екатеринодаре фактически было безвластие, поскольку и Войсковое правление, и Городская дума бездействовали, а созданный 5 марта по инициативе кадетов и меньшевиков Екатеринодарский гражданский комитет был слабее Совета рабочих депутатов. Однако, став правопреемником денежных средств и хозяйства полицейского управления и просуществовав до 3 августа 1917 г., он успел опубликовать списки секретных агентов (сколько народа поставили под удар!), освободить из тюрьмы «политических» и т.д. Впрочем, Совет не взял власть в городе. В его планы входило поставить под свой контроль Гражданский комитет, однако именно он принял решение о разоружении и аресте чинов жандармерии и полиции, начальника Кубанской области М.П. Бабыча и начальника Кубанского областного жандармского управления полковника Е.Г. Белинского. Это решение было фактически саботировано эсерами и меньшевиками, которые только опечатали помещение Кубанского жандармского управления, а Д.Ф. Сверчков взял честное слово с атамана М.П. Бабыча, что тот не будет устраивать заговоров. Все жандармские и полицейские офицеры, арестованные большевиками, были освобождены.
18 марта 1917 г. газета «Правда» опубликовала письмо члена Екатеринодарского Совета рабочих депутатов М.Ф. Власова, озаглавив его «Революция в провинции», следующего содержания: «Екатеринодар. Жандармы и полиция разоружены. Войско на стороне народа. Власть в руках Совета рабочих депутатов. ...Шлем из Кубанского жандармского управления, в котором сейчас заседает 4 большевика, свой искренний товарищеский привет застрельщикам революции». 11 марта Совет принял решение о том, что вооруженная рабочая милиция будет подчинена Совету, а внутренняя и наружная милиция будет подчинена городским комиссарам милиции, которые бы избирались от Совета и Гражданского комитета по согласованию между ними. Фактически прием и увольнение милиционеров и их начальников осуществлял Гражданский комитет, а Совет принял участие лишь в организации рабочей милиции.
В конце июля 1917 г. в Екатеринодаре было издано постановление Войскового правительства о применении на Кубани постановления Временного правительства об учреждении милиции, с правом приема на службу бывших чинов жандармерии и полиции. На Кубани милиция, в количестве 200 человек, перешла в непосредственное подчинение к члену Краевого правительства по делам гражданским К.Л. Бардижу. Милицейские подразделения в городах и станицах находились в прямом подчинении или же под сильным влиянием городских управ или станичных атаманов. У атаманов отделов имелись, кроме того, платные осведомительные службы. Короче говоря, бардак был неимоверный. А вскоре подоспела и Гражданская война…
Мое частное мнение такое. Российскую империю, как, впрочем, и СССР, профукали не спецслужбы, а государственные мужи. Первые информировали вторых, но те не воспринимали информацию всерьез. Красноречивый факт: когда толпы оборванцев, которых впоследствии назвали «революционерами», ворвались в кабинет начальника Московского охранного отделения, то кроме пепла сожженных агентурных дел (не всех, правда) обнаружили тоненькую такую папочку с тесемочками, валявшуюся на столе, в которой были подшиты документы, помеченные 26 и 27 февраля 1917 г. А на ней надпись: «Последние дни старого строя». Она и сейчас находится в фондах Государственного архива Российской Федерации.
09.04.2011